Мне снилась железная дорога. И я иду по краю, и прямо на меня мчится поезд. Но не доезжает. Что-то случается, пространство между мной и поездом искажается: затягивается белесой дымкой и странно качается, рельсы двоятся, множатся, заплетаются, как цепочки заячьих следов, и выходя на одну из таких цепочек, поезд вдруг замыкается сам на себя, и являя собой причудливый гибрид Урабороса и ленты Мебиуса одновременно, он движется и движется, но, конечно же, остается на месте.
А я смотрю на это и понимаю, что так вертеться он будет еще пару секунд от силы, и мне срочно нужно уходить с его пути, потому что когда это невероятное кольцо разомкнется, состав ринется на меня. А спуски с путей почему-то отвесные, как скалы, а внизу острые камни. Но мне помогают - неряшливо одетый мужчина лет пятидесяти с седеющей бородой, глубокими темными морщинами на загорелом лице и натруженными руками крестьянина. Он ловит меня внизу, не давая разбиться о камни. А над моей головой мчится вырвавшийся из своей петли поезд...
А дальше я почему-то узнаю место, где оказалась. И вспоминается мне, что раньше я жила там, и что неподалеку обитал огромный рыжий пес, с которым я, помнится, дружила, и который как-то однажды вроде бы спас мне жизнь. Я спрашиваю о рыжем псе у поймавшего меня мужчины. Он отнекивается, а потом признается, что да, был такой, но уже давно его не видно.
И я понимаю, что пес умер.
И просыпаюсь с ясным ощущением гнетущей вязкой грусти по рыжему псу, которого очень любила в далеком прошлом внутри своего сна и которого никогда больше не обниму...
А на часах 12 дня. А поздно вечером у меня поезд до Саратова. И это уже ни фига не сон, поезд самый что ни на есть всамделишный, настоящий, убегающий с Павелецкого вокзала в 22:50. А вещи у меня еще не собраны, и поэтому сейчас я дописываю предложение, ставлю точку и убегаю собираться в дорогу.
Всем счастливо!